Кто читает этот блог, знает, что я особо внимательно отношусь к выборам. С точки зрения политологии, выборы в полудемократиях это ключевой стресс-тест для системы, и единственный момент, когда она просто обязана заниматься публичной политикой. Поэтому, в такие моменты многое становится заметным. Я хотел написать более профессиональный текст, но он как-то не шел, а когда пошел, в процессе потерялось несколько страниц и в общем пропало желание.
Перед выборами я написал две статьи на newsarmenia.am, в одной из которых оценивал шансы партий перед выборами и возможные поствыборные процессы: Армения за две недели до выборов: чего ожидать избирателям?. В основном то, что я там написал, оказалось верным, в особенности по части того, кто прошел в парламент (4 партии и одна была близка, но не прошла, как и было написано). Однако я недооценил работу РПА, считая, что они не смогут в одиночку получить число голосов, достаточное для формирования однопартийного правительства, хотя они по пропорциональной системе получили даже на один мандат больше, чем необходимо. Во второй раз я недооценил государственную бюрократию в том, что поставив высокую планку, она не сумеет добиться того, чтобы выборы прошли “чисто”. Это тоже оказалось заблуждением: по армянским меркам все прошло аккуратно, хотя давление на избирателей было замечено всеми.
Во второй статье “Кто он, армянский избиратель? Штрихи к социологическому портрету” я оценивал сегментирование избирателей по статусу их занятости и вытекающему из этого типу голосования. В этом статья оказалась довольно точной, объяснив и систематизировав многие и так известные проблемы.
После выборов нужно сказать несколько вещей. Их результаты похожи на грузинские внешне (в Армении 49% получила победившая партия, вторая – 27% и третья 8%, в Грузии 49%/27%/5%).
1. Достаточно большая разница между всеми, но социология не справилась с надежной оценкой избирательного поведения, в отличие от Франции, где расхождения составили всего лишь доли процента: и в Армении, и в Грузии многие компании даже путали первое и второе места, хотя исходя из результатов это вроде бы не должно было быть возможно.
2. То, что выборы в общем были признаны обществом это большое новшество для армянской политики, нетипично для нее. Однако парламентские выборы никогда не были самым острым моментом в политике – такими были президентские выборы. Смысл конституционной реформы был в первую очередь в том, чтобы обойти это препятствие и основной риск для системы, а не создать нынешнему президенту возможность стать премьером и остаться у власти. Это полная глупость и я уверен, что это исключено, как был уверен в этом несколько лет назад, когда только начинали обсуждать конституционную реформу и переход к парламентской модели (что без устоявшегося парламентаризма, может принести мало пользы, что мы видим на примерах от Кыргызстана и до Украины). Но “польза” состоит в том, что теперь решающие для страны выборы проходят два раза в десятилетие (с 2012 года парламентские проходят раз в 5 лет) вместо 4-5 раз в прошлом. Впрочем, если уровень доверия будет сохраняться на прежнем низком уровне, и в следующий раз массовые беспорядки могут возникнуть без связи с выборами, где они концентрировались в период с 1996 по 2008 год.
3. Грамотные политтехнологи могут почти все. РПА была единственной силой, которая привлекла дорогих политтехнологов. Однако не думаю, что всегда будет сохраняться это положение. В будущем политтехнологов будут привлекать все силы, в том числе и те, которые сейчас это сделали исходя из собственной интуиции (“Елк” и “Царукян”), кстати, сделали хорошо, более-менее освоив две социальные категории – интеллигенцию и крестьян соответственно.
4. В политизированных кругах недовольство сместилось с власти на избирателя, простой народ, который выбрал неправильно, поскольку “отстал”. Не могу сказать, что одобряю или толерантно отношусь к такой постановке вопроса. Однако она справедлива в том, что спокойно, самостоятельно, частью за взятку, выбрав партию власти, которой не доверяют, мы оказались на некотором дне, когда даже малые фальсификации в виде приписок и вбросов, которых не было, оказались не нужны. Моя оценка показала, что хотя 29% голосов за партию власти были получены тем или иным видом мобилизации (часто взяткой), даже исключив их, мы получим похожую картину, 44.8% против 49.2% за РПА. Однако стоит понимать, что взятка не гарантировала голосование за определенного кандидата и известны случаи, когда кандидат раздал 30000 взяток и получил 10000 голосов, теперь это был рынок, на котором играли все состоятельные люди. Как минимум 4 партии так или иначе играли на нем, хотя говорят, что и некоторые оппозиционные партии тоже этим “баловались”.
5. Это ставит вопросы о будущем дизайне политической системы. Очевидно, доминирующая партия, сросшаяся с государственной бюрократией стремится к тому, чтобы повторить сценарий, успешно реализованный в Швеции, Мексике и Японии в прошлом, то есть десятилетиями оставаться у власти. Принятый в прошлом году избирательный кодекс ей в этом всецело будет содействовать. Однако конкуренция внутри власти будет гораздо более острой. Единоличного правителя, каким был президент, больше не будет, премьер-министр не будет иметь таких возможностей и близко. Борьба за пост лидера государства теперь будет происходить условно говоря ежедневно, а не раз в пять лет. В особенности тяжелые бои будут вестись на протяжении ближайших 12 месяцев. Кроме того, внутрипартийная конкуренция инструментализирована на парламентских выборах (округа). На оппозиционном поле поредеет, но это даже хорошо, поскольку оно не столь велико, чтобы вместить 5 партий. 1-2 партии будет вполне достаточно, зато в будущем парламенте их представительство повысится.
6. Наконец, интересный процесс произошел за последние 12 месяцев: практически незаметно, но обновился кадровый состав политического сообщества. Люди, которые в армянской политике находились десятилетиями, доминировали в ней еще в середине 2016 года. Сегодня их почти не осталось на самом верху, в правительстве и в парламенте – и даже в оппозиции они стали маргиналами и вероятно скоро перестанут заниматься политикой. Это изменение важное и пока недооценено обществом и экспертным сообществом. Среднее время нахождения в политике сегодня около 10 лет. “Дно”, на котором общество оказалось в смысле политической активности, резко противопоставляет себя ситуации 25-30-летней давности. С точки зрения стабильности это хорошо, а вот с точки зрения конкуренции и построения стабильных демократических институтов – плохо. Но здесь подводится черта под попыткой демократизации 25-летней давности – как оказалось, общество было для этого неготово, а социальная и экономическая инфраструктура, созданная Советским Союзом, начала быстро ветшать в постсоветское время. И сейчас идет построение экономики де-факто с нуля, а значит и институты – тоже должны строиться с нуля. 2016 год в этом смысле был переломным, на мой взгляд. Почему – как-нибудь подробнее напишу.