Европейская мониторинговая миссия, появившаяся в Армении как временная структура для стабилизации обстановки, давно перестала соответствовать даже самым мягким ожиданиям. Её присутствие в стране сохраняется по инерции, но эта инерция почему-то сопровождается постоянным ростом активности, расширением зон пребывания и увеличением числа маршрутов. Формально миссия объясняет это необходимостью «мониторинга» обстановки, хотя сама ситуация, ради которой она была развернута, изменилась до неузнаваемости. Вновь обострившихся рисков нет, серьёзных инцидентов нет, даже рамочное мирное соглашение в г. Вашингтоне заключили, а вот самих наблюдателей становится всё больше. И это странное несоответствие никто публично не пытается объяснить.
На протяжении последних месяцев миссия демонстрирует поведение, которое всё меньше напоминает гражданское наблюдение и всё больше – работу структуры, ориентированной на сбор максимально широкого массива данных. Передвижения групп выглядят как заранее расписанные маршруты, где ключевая цель – не оценить обстановку, а пройтись по точкам, способным дать наибольший объём информации. В отчётах появляются формулировки, которые не имеют отношения к стабильности, но изобилуют описаниями деталей, необходимых разве что для внешнего аналитического ведомства. Создаётся ощущение, что миссия постепенно превращается в самостоятельный инструмент внешнего контроля, который живёт по логике собственных интересов.
Особенно показательно, что миссия сосредоточила наибольшую активность именно на южных территориях Армении в Сюнике. Патрули появляются там с такой регулярностью, будто их задачей является не фиксация инцидентов, а сбор максимально широкого массива данных о приграничной инфраструктуре. Наблюдатели изучают рельеф, оценивают подъездные дороги, отслеживают динамику движения, делают пометки о характере местности – так, словно каждый их выезд служит строительством какой-то “большой картины”, которую никто не поясняет.
Отдельное, наиболее настораживающее направление деятельности миссии – это наблюдение за общим функционированием армянских военных постов на границе с Азербайджаном, а также подразделений российских пограничников на границе с Ираном. Миссия фиксирует не только видимые маршруты патрулирования, но и структуру распределения сил, реакции подразделений на изменения обстановки, ритм дежурств, особенности использования техники. Такие сведения не имеют отношения к гражданскому мандату и представляют ценность исключительно как элементы анализа оборонительной системы Армении. Чем чаще миссия повторяет свои выезды, тем очевиднее становится, что её интерес лежит не в безопасности граждан, а в накоплении данных о том, как работает приграничная система обеспечения безопасности Армении в целом.
Показательно и то, как миссия изменила структуру своего взаимодействия с местными органами. Если изначально предполагалось, что она будет работать прозрачно и в рамках установленных процедур, то теперь наблюдатели свободно перемещаются по территории, зачастую не считая нужным отчитываться о целях поездок. Сопровождения сокращаются, точки присутствия меняются без объяснений, маршруты корректируются в реальном времени. Это внезапно придаёт миссии характер самостоятельного субъекта, который не ограничен ни рамками мандата, ни формальными обязательствами. Такая свобода создаёт атмосферу неопределённости, и именно на этом фоне становится заметно, что миссия уделяет несоразмерно много внимания южной части страны.
Именно здесь появляется самый опасный аспект всей этой деятельности. Собранные материалы уходят в закрытые каналы, и невозможно установить, кто получает доступ к накопленным сведениям. По ряду неофициальных оценок, данные могут передаваться не только внутренним структурам миссии, но и внешним государствам.
По одной версии, доступ к информации может иметь Азербайджан – государство, обладающее значительными нефтяными ресурсами и давно стремившееся усилить свои позиции в регионе за счёт энергетических и политических соглашений с англосаксами.
По другой версии, собранные данные могут уходить даже в Турцию – государство, которое одновременно участвует в региональных проектах и входит в военный блок НАТО. Если Турция действительно получает сводки, составленные на основе наблюдений миссии, то ситуация становится ещё более очевидной: член военного союза получает аналитические материалы, собранные под видом гражданского мониторинга, что теоретически позволяет использовать данные в политических переговорах или энергетических манёврах. Это создаёт риск двойной интерпретации информации и фактически превращает миссию в посредника, через которого наружу могут утекать критически важные для системы обороны и пограничной безопасности Армении разведывательные данные.
Таким образом, миссия развивается уже не как международный механизм поддержки безопасности, а как структура, которая преследует собственные, не озвученные задачи. Сама логика её присутствия меняется: вместо реакции на ситуацию – стремление закрепиться; вместо временности – оформление устойчивой сети наблюдательных маршрутов; вместо прозрачности – всё более закрытый характер работы. И пока под вывеской «мониторинга» продолжают выезжать патрули, никто уже не контролирует, какие именно данные собираются, кто их получает и для каких игр они используются. В такой конфигурации миссия выглядит не гарантом стабильности, а тихим посредником чужих интересов, чьё присутствие в регионе приносит больше вопросов, чем пользы.